Второе место конкурса «КОД науки» в номинации
«Исторические и культурологические исследования» (2025 г.)
Аннотация. Статья посвящена исследованию метода автоэтнографии, который сочетает в себе элементы автобиографии и этнографии. Обсуждается, как этот подход позволяет интегрировать личный опыт исследователя с социальным контекстом, создавая новые возможности для понимания культурных процессов. В статье рассматриваются ключевые отличия между автоэтнографией и классической этнографией, где первая акцентирует внимание на субъективном опыте исследователя, использовании нарративных форм представления данных и включенного наблюдения. Также обсуждаются причины распространения автоэтнографии в России и за рубежом через рассмотрение основных трудов, посвященных использованию автоэтнографии.
Ключевые слова: автоэтнография, этнография, субъективный опыт, рефлексия, социальная идентичность.
«Автоэтнография – это всегда сопряжение личности исследователя и культуры, к которой он принадлежит, всегда соотнесение индивидуального опыта с социальным контекстом, попытка заглянуть внутрь себя, чтобы сделать обобщения» [2, c. 6]. Автоэтнография, как видно из ее определения, состоит из двух слоев: автобиографии как рассказа о своей жизни и этнографии как описания культурных процессов и явлений. Возникновение такого смешения обусловлено непрерывным развитием и актуализацией качественной парадигмы социологических исследований. В России метод автоэтнографии начал активно применяться в начале 2000-х годов Д.М. Рогозиным. Однако одним из первых необходимость интеграции личного опыта в научные труды осознал А.Н. Алексеев, работавший с 80-х гг. по методу «драматической социологии». В работах этих исследователей мы попытались найти ответ на вопрос, почему несмотря на разнообразие качественных методов сбора и анализа социологической информации возникла потребность в новом – личностном – подходе?
Уже А. Шюц рассуждал о взаимосвязи социального и индивидуального: «Обсуждая относительную непосредственность социальных отношений, мы касаемся проблемы, чрезвычайно важной для понимания конституции социальной действительности и субъективного переживания» [5, c. 124]. Может возникнуть вопрос: чем отличается автоэтнография от этнографии? Прежде всего, в классической этнографии исследователь, как правило, остается в стороне, стремясь к объективности и нейтральности. Он как бы «отстраняется», наблюдая и описывая поведение и практики других людей, не «включаясь» и не включая в исследование свои личные переживания. В автоэтнографии же субъективный опыт становится центральным элементом исследования: исследователь делится своими переживаниями и сознательно создает более интимное, личное понимание изучаемого материала.
Для иллюстрации различия между этими двумя подходами рассмотрим гипотетический пример. Допустим, исследователь изучает племя, живущее в удаленной местности. Используя метод включенного наблюдения, он проводит несколько месяцев в племени, наблюдая за его обычаями, ритуалами и взаимодействиями. Он фиксирует детали жизни племени, но при этом все равно сохраняет дистанцию, стараясь не вмешиваться в повседневную жизнь племени. Его анализ культурных практик претендует на объективность. Да и как же может быть иначе, ведь ученый должен быть объективен. Даже во включенном наблюдении сохраняется разделение на субъект и объект исследования (в антропологических и социологических исследованиях существует множество ярких примеров с использованием метода включенного наблюдения, которые иллюстрируют обычаи и традиции малоизученных культур. Одним из таких трудов является «Преступление и обычай в дикарском обществе» Б. Малиновского). В противоположность этому, автоэтнографической работе тот же исследователь включает в исследование не только свои наблюдения какого-то внешнего объекта, но личные переживания и эмоции, связанные с его взаимодействием с племенем. В процессе погружения в культуру изучаемого народа он может переосмысливать собственные ценности и восприятие мира, и это переосмысление будет одним из аспектов его исследования. Можно назвать такую практику самонаблюдением. В данном случае субъект и объект исследования отчасти совпадают, что отличает автоэтнографический подход от этнографического.
Таким образом, автоэтнографию как метод исследования отличает несколько ключевых признаков: акцент на субъективном опыте исследователя (активное вовлечение исследователя в процесс исследования); использование нарративных форм представления данных (рассказ о личных переживаниях, поэтические или художественные элементы, дневники, письма, мемуары); фокус на рефлексии (несмотря на то, что сам исследователь собирает данные, он также постоянно размышляет о том, как его личный опыт соотносится с изучаемыми культурными явлениями).
В четырехтомнике А.Н. Алексеева «Драматической социологии и социологической ауторефлексии» [1] отражен производственный и научный опыт многих лет включенного и участвующего наблюдения на производстве. Именно в «драматической социологии» объект и субъект были обозначены как не просто сосуществуют, а взаимодействующие и обогащающие друг друга. Д.М. Рогозин пишет об этом так: «…драматическая социология Алексеева – это не что иное, как российское направление автоэтнографии. В центре проекта стоит исследователь со своими суждениями, идеями, жизненными проблемами, мечтами и иллюзиями» [4, c. 274]. Несмотря на то, что этот тезис Рогозина зачастую подвергался критике, мы согласны с ним в главном: исследователь действительно здесь выступает активным участником своего исследования.
Почему исследователи приходят к необходимости создания такого подхода? Зачем «изобретают» еще один метод? Прежде всего, он помогает выявить связи между личными и общественными уровнями социального, что может привести к более глубокому пониманию исследуемой темы. Мотивом этого перехода к переосмыслению применения классических методов сбора социологической информации у Д.М. Рогозина стало желание углубиться в интервью при помощи собственной вовлеченности в диалог как активного собеседника: «Вместе с тем в диаде интервью меня всегда интересовал респондент – его мотивация, настрой, рациональные объяснения участия в разговоре. Долгие годы находясь на стороне задающего вопросы, легко потерять ощущение реальности, перестать удивляться странной (не)возможности разговора…» [3, c. 275]. Следовательно, автоэтнография позволяет исследователям критически осмысливать собственные позиции, выявлять свою предвзятость, что в свою очередь помогает более осознанному подходу к исследованию, способствует личностному и профессиональному росту. Исследователь, осознавая свою роль и влияние на процесс, перестает доминировать над диалогом, начинает воспринимать себя соавтором, чье присутствие может изменить ход разговора и, соответственно, итоговые результаты исследования.
А.Н. Алексеев, идеями которого вдохновлялся Д.М. Рогозин, называет свой подход «наблюдающим участием» и описывает его как активное участие исследователя в изучении социальных процессов, то есть познание через действие. Алексеев сконцентрировался на производственной социологии, погрузившись в жизнь рабочего: «Если говорить о собственно профессиональной мотивации, то мой переход на завод претендовал обогатить коллективный труд взглядом на предмет исследования – изнутри (человек и его работа – «глазами рабочего»)» [1, c. 13]. Таким образом, для полноценного понимания социальных процессов необходимо не только анализировать внешние объекты и статистические данные, но и «включаться», сопереживать, соприкасаться с реальностью.
В западной социологии интерес к автоэтнографии распространился в 90-е гг., т.е. позже «наблюдающего участия» А.Н. Алексеевым, но раньше работ Д.М. Рогозина. Есть и еще одно отличие. Если в России автоэтнография скорее рассматривалась как еще один инструмент изучения социальных процессов с акцентом на личный опыт, в западной научной практике этот метод применялся в том числе для критического анализа социальной идентичности (выделяют даже целое направление автоэтнографии, основанное на квир-теориях). Поэтому одной из причин интереса к автоэтнографического подходу западные исследователи считают переживание личностных кризисов. Дж. Мэннинг и Т. Адамс в своей статье, посвященной автоэтнографическому методу, цитируют К. Эллис: «Я пишу, когда мой мир рушится или когда смысл, который я для себя построила, находится под угрозой» [8, c. 191]. Западные исследователи, работающие в рамках автоэтнографии, часто сосредотачиваются на темах, связанных с расовой, гендерной и культурной идентичностью, что позволяет им поднимать важные вопросы о самоидентификации и принадлежности. Например, Т. Адамс, один из основоположников автоэтнографического метода, описывал свои практики его применения через телевизионные передачи, которые соответствовали его опыту воспитания в сельской среде низшего класса [8, c. 196]. Перечислим его основные работы: «Autoethnography» [6], «The Ethnographic I: A Methodological Novel about Autoethnography» [7]. Отказываясь от традиционного подхода к нейтральности и объективности в наблюдении, исследователь осознает, что его нестандартный голос и приводит к возникновению соответствующей роли в приведенных данных. Это открывает новые возможности для более искреннего и честного обсуждения сложных социальных и культурных вопросов. Однако вопрос о научности данного метода остается открытым.
Список литературы:
- Алексеев А.Н. Драматическая социология и социологическая ауторефлексия. Т. 1. СПб.: Норма, 2003. 592 с.
- Готлиб А.С. Автоэтнография (разговор с самой собой в двух регистрах). Часть I // Социология: методология, методы, математическое моделирование. 2004. №18. С. 5-16.
- Рогозин Д.М. Автобиография в переписке с Борисом Докторовым. М.: Фонд «Общественное мнение», 2016. 277 с.
- Рогозин Д.М. Как работает автоэтнография? // Социологическое обозрение, 2015. Т. 14. №1. С. 224-273.
- Шюц А. Смысловая структура повседневного мира: очерки по феноменологической социологии. М.: Институт Фонда «Общественное мнение», 2003. 336 с.
- Adams T.E., Jones S.H., Ellis C. Autoethnography. New York: Oxford University Press, 2015. 183 p. (дата обращения: 01.04.2025).
- Carolyn E. The Ethnographic I: A Methodological Novel about Autoethnography. Walnut Creek, CA: AltaMira Press. 2004. 427 p.
- Manning J., Adams T.E. Popular culture studies and autoethnography: An essay on method // The Popular Culture Studies Journal, 2015. №3.: 187-221. (дата обращения: 01.04.2025).
Prerequisites for the emergence of autoethnography as an independent research method
Breeva A.A.,
bachelor of 2 course of the Moscow City University, Moscow
Research supervisor:
Sakharova Maria Viktorovna,
Associate Professor, Department of Philosophy and Social Sciences, Institute of Humanities, Moscow City University, Candidate of Philosophy, Associate Professor
Abstract. The article is devoted to the research of autoethnography method, which combines elements of autobiography and ethnography. The article discusses how this approach integrates the researcher's personal experience with the social context, creating new opportunities for understanding cultural processes. The article discusses the key differences between autoethnography and classical ethnography, where the former emphasizes the subjective experience of the researcher, the use of narrative forms of data presentation and participant observation. It also discusses the reasons for the spread of autoethnography in Russia and abroad by reviewing the main works devoted to the use of autoethnography.
Keywords: autoethnography, ethnography, subjective experience, reflection, social identity.
References:
- Alekseev A.N. Dramatic sociology and sociological autoreflexion. Vol. 1. St. Petersburg: Norma, 2003. 592 p.
- Gottlieb A.S. Autoethnography (talking to itself in two registers). Part I // Sociology: methodology, methods, mathematical modeling, 2004. №18.: 5-16.
- Rogozin D.M. Autobiography in correspondence with Boris Doktorov. Moscow: Public Opinion Foundation, 2016. 277 p.
- Rogozin D.M. How does autoethnography work? // Sociological observation, 2015. Vol. 14. №1.: 224-273.
- Schutz A. The Meaning Structure of the Everyday World: Essays on Phenomenological. Moscow: Institute of the Public Opinion Foundation, 2003. 336
- Adams T.E., Jones S.H., Ellis C. Autoethnography. New York: Oxford University Press, 2015. 183 p. (date of the address: 01.04.2025).
- Carolyn E. The Ethnographic I: A Methodological Novel about Autoethnography. Walnut Creek, CA: AltaMira Press. 2004. 427 p.
- Manning J., Adams T.E. Popular culture studies and autoethnography: An essay on method // The Popular Culture Studies Journal, 2015. №3.: 187-221. (date of the address: 01.04.2025).